Майкл Муркок - Грезящий город / The Dreaming City [= Падение Имррира, Гибель Призрачного города, Гибель Имррира]
Элрик видел, как огромные абордажные крючья из зловеще мерцающего металла полетели с палуб имррирских барков и с хрустом впились в изуродованное дерево тех пиратских кораблей, которые из-за поломок плелись в хвосте флота. Из катапульт на кораблях Владык Драконов в сторону многих преследуемых судов полетели огненные шары. Обжигающее вонючее пламя словно лава растекалось по палубам, пожирая дерево, как купорос бумагу. Люди кричали, пытаясь сбить пламя с горящей одежды, некоторые прыгали в воду, но пламя не гасло даже там. Некоторые уходили под воду, и с поверхности можно было проследить их погружение — пламя продолжало гореть и внизу, а потому люди и суда опускались на дно, как горящие усталые мотыльки.
Палубы судов, которых не коснулся огонь, были красны от крови — взбешенные имррирские воины, перебравшись на корабли противника, крошили всех и вся своими огромными мечами и боевыми топорами, производя страшное опустошение в пиратских рядах. Имррирские стрелы и метательные копья тучами летели с высоких палуб мелнибонийских кораблей, сея панику на небольших пиратских судах.
Элрик видел все это по мере того, как его корабль стал медленно обгонять ведущую имррирскую барку, флагманский корабль адмирала Магума Колима, командира мелнибонийского флота.
И теперь Элрик позволил себе сказать несколько слов графу Смиоргану.
— Мы обошли их! — прокричал он, перекрывая рев ветра, чтобы было слышно на соседнем корабле, где Смиорган стоял, во все глаза глядя в небо. — Только держи курс на запад, или нам конец!
Но Смиорган не ответил. Он продолжал смотреть в небо, и в глазах у него застыл ужас — ужас в глазах человека, который прежде никогда не знал, что такое страх. Элрик с тревогой проследил за направлением взгляда Смиоргана и тоже увидел их.
Без сомнений, это были драконы! От огромных рептилий их пока отделяли несколько миль, но Элрик знал, на что способны летающие чудовища. Средний размах крыльев этих почти что вымерших монстров составлял около тридцати футов. Их змееподобные тела, начинающиеся узкомордой головой и заканчивающиеся смертоносным хвостом, имели в длину около сорока футов, и, хотя из их пастей не извергались пламя и дым, Элрик знал, что их яд горюч и может поджечь дерево или ткань.
На спинах драконов сидели имррирские воины. Вооруженные длинными пикообразными стрекалами, они дули в необычной формы рожки, и над морем разносилась странная мелодия. Когда до золотого флота оставалось с пол-лиги, ведущий дракон нырнул вниз и сделал круг над огромным флагманским барком, крылья его, рассекавшие воздух, производили звуки, похожие на разряды молний.
Серо-зеленая чешуйчатая тварь кружила над золотым кораблем, который раскачивался на пенящемся, бурном море. Дракон был хорошо виден на фоне безоблачного неба, и Элрик смог неплохо его разглядеть. Стрекало, которым укротитель дракона помахивал адмиралу Магу му Колиму, представляло собой длинную, тонкую пику со странным вымпелом, расцвеченным черными и белыми зигзагами и различимым даже с такого расстояния. Элрик узнал знаки различия вымпела.
Во главе преследователей, жаждущих отомстить за Имррир Прекрасный, был Дивим Твар, друг юношеских лет Элрика, повелитель Драконьих пещер.
Элрик крикнул Смиоргану:
— Вот теперь начнется самое страшное. Делай, что можешь, чтобы их отогнать!
Забряцало оружие — люди с ощущением почти полной безнадежности готовились отразить эту новую угрозу. Колдовской ветер почти не давал никакого преимущества против быстрокрылых драконов. Дивим Твар явно согласовал свои действия с Магумом Колимом, и его стрекало сильно хлестнуло по шее дракона. Огромная рептилия взмыла вверх и стала набирать высоту. За первым последовали одиннадцать остальных драконов.
С кажущейся медлительностью драконы начали неумолимо приближаться к пиратским кораблям, экипажи которых молили своих богов о чуде.
Они были обречены. Опровергнуть этот факт было невозможно. Обречены были все пиратские корабли, а налет таким образом становился бесплодным.
Элрик видел отчаяние на лицах людей, видел, как гнутся под напором пронзительного колдовского ветра мачты пиратских кораблей. Теперь им оставалось только одно — умереть…
Элрик постарался прогнать из головы неопределенность, которая заполняла его мысли. Он вытащил свой испещренный рунами меч и ощутил его пульсирующую злобную силу. Но теперь он ненавидел ее — ведь она вынудила его убить единственное существо, которое он любил. Он отдавал себе отчет в том, насколько его собственная сила зависит от Черного Меча его предков и насколько слабым он будет без него. Он был альбиносом, а это означало, что жизненной энергии у него меньше, чем у обычного человеческого существа.
Туман в его голове замещался красной пеленой страха, а он с дикой и тщетной яростью проклинал надуманные предлоги мести, которые привели его на Мелнибонэ, проклинал тот день, когда согласился возглавить рейд на Имррир, а более всего клял он мертвого Йиркуна и его порочную зависть, которая и стала причиной всех этих предопределенных роком событий.
Но для проклятий самого разного рода теперь было поздно. Воздух наполнился хлопками драконьих крыльев — чудовища приближались к спасающемуся бегством пиратскому флоту. Ему нужно было принять какое-то решение; хотя он и не испытывал жажды жизни, но не хотел умирать от рук мелнибонийцев. Он поклялся себе, что умрет только от собственных рук. Он принял решение, ненавидя себя.
Он отпустил колдовской ветер, когда драконий яд пролился на палубу находящегося в арьергарде корабля.
Он собрал все свои силы, чтобы послать более сильный ветер в паруса собственного корабля, а его ошеломленные товарищи на внезапно остановившихся кораблях взывали к водной стихии, отчаянно вопрошая о причине такого события. Корабль Элрика несся теперь на всех парусах и имел хороший шанс уйти от драконов. Так он, по крайней мере, надеялся.
Он оставил на произвол судьбы человека, который доверял ему — графа Смиоргана, — и смотрел, как яд пролился с небес и поглотил его сверкающим зеленым и алым пламенем. Элрик — этот гордый владыка руин, спасался бегством, стараясь не думать о будущем и громко рыдая. Он проклинал тот день, когда злобные боги, не найдя для себя лучшего развлечения, породили племя человеческое.
Сзади внезапно вспыхнул ярким жутким пламенем последний из пиратских кораблей, и команда, хотя и благодарная Элрику за то, что избежала судьбы своих товарищей, поглядывала на него с осуждением. А он продолжал рыдать, не обращая на них внимания, великая скорбь разрывала его душу.
